9.02.2023

М.Полуэктов / АК Полуэктова и партнеры

Оформление имущества на подставных лиц – очень распространенное в России явление. В зарубежных правопорядках таких подставных лиц называют “соломенными человечками”.

Причины, почему лицо не хочет оформлять имущество на себя, могут быть самыми разными. Кто-то хочет скрыть имущество от кредиторов, кто-то — от супруги, кто-то — от государственных органов.

Возникает вопрос — как квалифицировать оформление имущества на подставное лицо с точки зрения гражданского права и как разрешать возникающие в связи с этим казусы? В Гражданском кодексе РФ (далее — ГК РФ) нет специальных норм, прямо регулирующих подобные правоотношения.

Рассмотрим в качестве примера наиболее типичную ситуацию: гражданин — должник покупает имущество, сразу оформляя его на свою тещу, чтобы в будущем кредиторы не смогли обратить на него взыскание. Купленное за счет должника и оформленное на тещу имущество остается под контролем должника, он им фактически владеет и пользуется (титул у тещи, владение у должника). При этом продавец имущества не знает о том, что теща была “подставным” покупателем. И допустим, что вышеуказанные обстоятельства доказаны.

Оспаривание договора купли-продажи между продавцом и тещей

Если бы мы смогли признать договор купли-продажи между продавцом имущества и тещей притворной сделкой, прикрывающей договор купли-продажи между продавцом и должником (сделка с иным субъектным составом), то интересы кредиторов были бы защищены.

В силу п.2 ст.170 ГК РФ признание договора притворной сделкой влечет не реституцию, а применение правил, относящихся к прикрываемой сделке. Применительно к нашему случаю это означало бы, что вместо недействительного договора купли-продажи между продавцом и тещей имеется действительный договор купли-продажи между продавцом и должником. А значит и право собственности на имущество возникло не у тещи, а у должника.

Однако, как бы нам не хотелось, оспорить договор по этому основанию не получится. Для признания сделки притворной необходимо, чтобы намерение совершить притворную сделку было у обеих сторон сделки (п.87 ППВС № 25^[1]). А в рассматриваемом казусе у продавца такого намерения не было.

По другим основаниям оспорить договор купли-продажи также нельзя, да и большого смысла в этом нет. Ни по мнимости, ни по злоупотреблению правом, ни по банкротным основаниям такую сделку оспорить не получится, поскольку в сделке на стороне продавца участвует независимое добросовестное лицо, права и интересы которого пострадать не должны.

Признать договор купли-продажи мнимой сделкой (п.1 ст.170 ГК РФ) нельзя, так как у продавца действительно было намерение создать соответствующие договору купли-продажи правовые последствия (перенести право собственности на покупателя).

Признать договор купли-продажи недействительным по статьям 10 и 168 ГК РФ (сделка со злоупотреблением правом) нельзя, так как в силу сложившейся судебной практики для признания сделки недействительной по данному основанию необходимо, чтобы злоупотребляли правом обе стороны сделки. А у нас продавец правом не злоупотреблял. Он не знал о том, что истинным покупателем является другое лицо, которое решило приобрести имущество на тещу, чтобы причинить вред своим кредиторам.

Даже если должник впадет в банкротство и договор купли-продажи окажется совершенным в период подозрительности, то его нельзя будет оспорить по п.2 ст.61.2 Закона о банкротстве. Причина та же — продавец не знал о цели должника причинить вред своим кредиторам.^[2]

Таким образом, договор купли-продажи между продавцом и тещей является действительным и нам необходимо искать иные способы защиты прав кредиторов.

Виндикация имущества от тещи в пользу должника

Вне процедуры банкротства кредиторы не могут виндицировать имущество от тещи в пользу должника, чтобы затем обратить на него взыскание. Такие косвенные иски нашим правопорядком не допускаются. Истцом по виндикационному иску всегда выступает собственник (или лицо, считающее себя таковым), но не кредиторы собственника.

В процедуре банкротства можно допустить подачу виндикационного иска финансовым управляющим от имени должника. Однако шансов на успех практически нет, поскольку виндикационный иск направлен на защиту владения, а должник по условиям нашего казуса и так фактически владеет спорным имуществом.

Признание права собственности за должником как за комитентом

Сам по себе тот факт, что имущество приобретено тещей на деньги должника, не делает должника собственником этого имущества.

Но если доказать, что между должником и тещей в устной форме^[3] был заключен договор комиссии (или агентский договор по типу комиссии), то ситуация меняется. Ведь согласно п.1 ст.996 ГК РФ вещи, приобретенные комиссионером за счет комитента, являются собственностью комитента (должника в нашем случае).

О договоре комиссии можно было бы говорить, если будет доказано, что теща (комиссионер) совершила от своего имени сделку по покупке имущества по поручению должника (комитента) и за его счет.

Однако существуют большие сомнения в правильности такой квалификации отношений между должником и тещей. Все-таки договор комиссии предполагает некую самостоятельность комиссионера как субъекта гражданских правоотношений по отношению к комитенту и продавцу, которая выражается, в частности, в праве комиссионера отступить от указаний комитента (ст.995 ГК РФ), в реальном получении комиссионером от продавца имущества в свое владение и ответственности за его сохранность (ст.ст. 998, 1000 ГК РФ), в обязанности комиссионера представлять комитенту отчет (ст.999 ГК РФ).

Очевидно, что в рассматриваемом казусе ничего этого нет. Теща лишь формально, для вида заключила договор купли-продажи, не вникая в его содержание. И также формально она исполнила его. Она просто поставила свою подпись там, где сказал должник. Фактически же именно должник от имени тещи совершил сделку.

Поэтому навряд ли в данном случае кредиторы или финансовый управляющий могут ссылаться на наличие между должником и тещей договора комиссии и требовать на этом основании признания за должником права собственности на имущество.

Обращение взыскания на имущество тещи как санкция за злоупотребление правом

Исходя из принципа свободы договора стороны могут заключить не предусмотренный законом или иными правовыми актами договор (ст.421 ГК РФ).

Поэтому можно помыслить, что между должником и тещей заключен некий непоименованный договор о номинальном держании титула, в соответствии с которым теща предоставила должнику услугу по временному номинальному держанию титула собственника на имущество. Такая квалификация наиболее полно соответствует сущности возникших между ними правоотношений.

Но тогда возникает вопрос, а с какой целью стороны заключили такой договор? С целью сокрытия имущества от кредиторов должника и недопущения обращения на него взыскания? По условиям нашего казуса именно так.

Получается, что стороны недобросовестно воспользовались свободой определений договорных условий в нарушение охраняемых законом интересов третьих лиц (кредиторов должника), то есть злоупотребили правом.

Согласно п.2 ст.10 ГК РФ в случае злоупотребления правом суд с учетом характера и последствий допущенного злоупотребления отказывает лицу в защите принадлежащего ему права полностью или частично, а также применяет иные меры, предусмотренные законом.

Поэтому, основываясь на ст.10 ГК РФ суд вполне может отказать теще в защите принадлежащего ей права собственности на имущество и обратить на него взыскание по долгам должника.

Если же теща успеет распорядиться имуществом, то ее можно будет привлечь к деликтной ответственности по ст.1064 ГК РФ за вред, причиненный имущественным правам кредиторов. В этом случае с нее можно будет взыскать убытки в размере рыночной стоимости имущества.

Теща — “мнимый собственник”, должник — “действительный собственник”

В настоящее время экономическая коллегия Верховного Суда РФ развивает несколько иной способ защиты прав третьих лиц, который основывается на непризнании подставного лица собственником оформленного на него имущества.

Сначала в Определении от 23.07.2018 N 305-ЭС18-3009 Верховный Суд РФ поддержал позицию кредитора, который утверждал, что мать должника являлась лишь “номинальным собственником” объектов недвижимости, а “реальным собственником” являлись с высокой вероятностью дочь и ее супруг (рассматривалась обоснованность требования кредитора).

Затем в Определении от 26.11.2018 N 305-ЭС15-12239(5) Верховный Суд РФ указал, что при оформлении сделок купли-продажи с использованием “номинальных лиц” в качестве покупателей, последние, как правило, не получают в фактическое владение отчуждаемый по сделке объект, однако акты приема-передачи составляются так, как будто номинальное лицо приняло исполнение (рассматривался иск о признании за должником права собственности на недвижимость и ее истребовании из незаконного владения).

Потом в Определении от 24.12.2020 N 307-ЭС20-11311 Верховный Суд РФ употребил такие термины как “фиктивный собственник” и “действительный собственник” (в этом деле был заключен мнимый договор купли-продажи).

После этого в Определении от 15.11.2021 N 307-ЭС19-23103(2) Верховный Суд РФ фактически признал лицо, на которое должник для вида оформляет имущество с целью недопущения обращения на него взыскания по долгам со стороны кредиторов, “мнимым собственником”, а самого должника — “действительным собственником” (в рамках этого дела рассматривался вопрос о праве финансового управляющего запрашивать через суд информацию об имуществе, принадлежащем детям должника).

Подобные решения можно найти и по линии судов общей юрисдикции. Например, апелляционное определение Московского городского суда от 2.08.2012 по делу N 11-16173 (дело Сенаторова). В этом деле суд высказался за возможность обращения взыскания на имущество, зарегистрированное на имя юридических лиц, по долгам Сенаторова, который через цепочку корпоративного контроля “осуществляет бенефициарное владение имуществом, т.е. является фактическим собственником имущества, на которое истец просил обратить взыскание”.^[4]

Таким образом можно утверждать, что практика идет по пути разделения собственников на “мнимого” и “действительного”.

В таком случае эффективным способом защиты для кредиторов может стать иск к мнимому собственнику о признании права собственности на имущество за должником как за действительным собственником.

При банкротстве должника такой иск рассматривается вне дела о банкротстве. Но если заявить требование о включении имущества в конкурсную массу, то возможно суд рассмотрит этот обособленный спор в рамках дела о банкротстве (хотя на самом деле суд должен пресекать подобные манипуляции с подсудностью).

Очевидно, что такой иск о признании права носит правоподтверждающий характер.^[5] Удовлетворяя такой иск суд лишь подтверждает существование ранее возникшего права.

Однако можно ли говорить о том, что у должника ранее возникло право собственности на недвижимое имущество, если соответствующая запись об этом в ЕГРН никогда не вносилась?^[6] Полагаем, что можно. В ЕГРН внесена запись о переходе права собственности на недвижимое имущество от продавца к теще. А поскольку Верховный Суд РФ предлагает считать тещу мнимым собственником, то такая запись создает юридические последствия для действительного собственника (должника). То есть считается, что у должника возникло право собственности на недвижимое имущество с момента внесения соответствующей записи в ЕГРН в отношении тещи.

Может ли действительный собственник защищать свое право в споре с тещей?

Все вышеуказанные примеры из судебной практики говорят о том, что в случае регистрации имущества на подставное лицо правопорядок готов защищать права тех лиц, от которых это имущество скрывается (кредиторы, супруга и т.п.). Но может ли получить такую же защиту тот, кто скрывал это имущество?

Допустим теща (мнимый собственник) решила присвоить себе оформленное на нее имущество и отказала зятю (действительному собственнику) в переоформлении на него права. Может ли зять в судебном порядке требовать признания за ним права собственности на имущество?

Ответ не очевиден. Оба (и теща, и зять) злоупотребили правом, скрыв имущество от кредиторов зятя. Но затем теща еще раз злоупотребила своим правом, отказав зятю в возврате ему титула собственника.

В случае злоупотребления правом суд может отказать лицу в защите его права. Поэтому суд может отказать зятю (действительному собственнику) в защите его права собственности на имущество, оформленного на тещу. Но тем самым суд защитит тещу (мнимого собственника), которая также злоупотребила правом и которая к тому же свои деньги за имущество не платила. Навряд ли это будет справедливым решением.

Если зятю все-таки будет отказано в иске о признании права собственности на имущество, то ему остается только взыскивать с тещи неосновательное обогащение в виде неосновательно сбереженных тещей за счет зятя денежных средств, на которые она приобрела имущество. Но и здесь больше вопросов, чем ответов.

______________

^[1] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой ГК РФ».

^[2] То, что сделка купли-продажи совершена не самим должником, а его тещей и за его счет, в данном случае не является препятствием для оспаривания сделки, поскольку по банкротным основаниям можно оспаривать не только сделки, совершенные должником, но и сделки, совершенные другими лицами за счет должника (п.1 ст.61.1 Закона о банкротстве).

^[3] Несоблюдение простой письменной формы договора комиссии не влечет его недействительность, а лишь создает сложности с доказыванием самого факта его существования – в подтверждение договора нельзя ссылаться на свидетельские показания, но можно приводить письменные и другие доказательства (ст.162 ГК РФ).

^[4] Очень смелое постановление. Можно сказать, что в этом деле была применена доктрина “прокалывания корпоративной вуали”, но наоборот.

^[5] Не все иски о признании права носят правоподтверждающий характер, есть и правопорождающие иски. Это иски о признании права собственности на самовольную постройку, о признании права муниципальной собственности на бесхозяйную недвижимую вещь, о признании права собственности на жилое помещение в порядке приватизации, о признании общей долевой собственности на неделимую недвижимую вещь, которая образовалась в результате соединения двух вещей, имеющих разных собственников (постановление Президиума ВАС РФ от 24.12.2013 N 12505/13, дело Гамбринуса) и др.

^[6] В п.2 ст.8.1 ГК РФ закреплен принцип внесения, в силу которого права на имущество, подлежащие госрегистрации, возникают с момента внесения соответствующей записи в государственный реестр.