+7 (914) 952-000-6
г.Иркутск, Ленина 6, 3 этаж

Бремя доказывания в судебных спорах

Теги:

22.01.20

М.Полуэктов / АК Полуэктова и партнеры

Современное арбитражное и гражданское судопроизводство осуществляется на основе состязательности. Причем эта состязательность проявляется в первую очередь в представлении доказательств, нежели в формировании правовых позиций по делу. 

Если сторона ошиблась в правовой квалификации, то это не критично. Считается, что суд сам знает право, он не связан правовой квалификацией спора, которую предложил истец, а должен сам правильно квалифицировать спорные правоотношения и определить нормы права, подлежащие применению. В том числе из-за этого наш судебный процесс до сих пор нельзя считать профессиональным.

А вот если сторона не представит суду необходимые и достаточные доказательства, то это приведет к проигрышу дела. Причем стороны сами решают какие доказательства представлять в подтверждение обстоятельств, имеющих значение для дела. Роль суда в получении доказательств минимальна.

Распределение бремени доказывания

Общее правило распределения бремени доказывания по спорам, вытекающим из гражданских правоотношений, гласит: каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать те обстоятельства, на которые оно ссылается. 

Помимо этого лица, участвующее в деле, должны доказать те обстоятельства, которые суд определил как имеющие значение для дела. Именно суд определяет предмет доказывания.

«Бремя доказывания стороной своих требований и возражений должно быть потенциально реализуемым, исходя из объективно существующих возможностей в собирании тех или иных доказательств… Недопустимо возлагать на сторону обязанность доказывания определенных обстоятельств в ситуации невозможности получения ею доказательств по причине нахождения их у другой стороны спора, недобросовестно их не раскрывающей» — так сформулировал свое видение ФАС Западно-Сибирского округа в Постановлении от 01.04.16 по делу N А03-20637/2014 и с ним нельзя не согласиться.

Еще лет 10 назад ответчик мог выиграть дело просто не являясь в суд или заявив суду: “истец не доказал те обстоятельства, на которые он ссылается, а я не обязан опровергать его доводы”.

Сейчас за такое пассивное поведение в арбитражном процессе можно поплатиться. В ст.70 АПК появился пункт 3.1, согласно которому “Обстоятельства, на которые ссылается сторона в обоснование своих требований или возражений, считаются признанными другой стороной, если они ею прямо не оспорены или несогласие с такими обстоятельствами не вытекает из иных доказательств, обосновывающих представленные возражения относительно существа заявленных требований”. 

В ГПК такой нормы нет.

Применительно к отдельным категориям дел подобный принцип внедряется также через специальные законы или постановления высшей судебной инстанции. 

Например, в п.4 ст. 61.16 Закона о банкротстве суду предоставлено право возложить бремя доказывания отсутствия оснований для привлечения к субсидиарной ответственности на контролирующее должника лицо (далее — КДЛ), если тот без уважительной причины не представит отзыв или он будет явно не полным. То есть, если КДЛ не докажет обратное, будет считаться, что именно он довел должника до банкротства.

Аналогичное подход закреплен в п.1 Постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 N 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица». 

Верховный Суд РФ (далее — ВС РФ) также не поощряет пассивное поведение ответчика, который просто отрицает все доводы истца и не предоставляет суду никакие доказательства.

Так, в Определении СКЭС ВС РФ от 18.01.18 № 305-ЭС17-13822 указано: “По общему правилу, каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений. Однако такая обязанность не является безграничной. Если истец в подтверждение своих доводов приводит убедительные доказательства, а ответчик с ними не соглашается, не представляя документы, подтверждающие его позицию, то возложение на истца дополнительного бремени опровержения документально неподтверждённой позиции процессуального оппонента будет противоречить состязательному характеру судопроизводства”.

Другой пример возложения неблагоприятных последствий на пассивную либо недобросовестную сторону — это п.3 ст.79 ГПК, в котором сказано, что при уклонении стороны от участия в экспертизе, непредставлении экспертам необходимых материалов и документов для исследования суд в зависимости от того, какая сторона уклоняется от экспертизы, а также какое для нее она имеет значение, вправе признать факт, для выяснения которого экспертиза была назначена, установленным или опровергнутым.

Такой юридический прием некоторые авторы называют неопровержимой презумпцией.

Очень часто определенные обстоятельства бывает трудно доказать в силу объективных причин. В таких случаях для облегчения доказывания закон вводит опровержимые презумпции — предположения, которые считаются истинными до тех пор, пока не будет доказано обратное. 

Например, если будет доказано, что лицо извлекало выгоду из незаконного или недобросовестного поведения руководителя должника или его учредителей (получило выведенные активы и т.п.), то оно признается КДЛ пока не доказано иное (п.4 ст.61.10 Закона о банкротстве). Соответственно, такой выгодоприобретатель, чтобы не быть привлеченным к субсидиарной ответственности должен доказать, что в действительности он не контролировал должника.

Как видно на вышеуказанном примере, опровержимые презумпции перераспределяют бремя доказывания. 

Перераспределяют бремя доказывания и так называемые отрицательные (или негативные) факты.

Например, займодавец взыскивает сумму займа, ссылаясь на то, что заемщик ее не вернул. Очевидно, что займодавец по объективным причинам не может доказать факт неполучения денег от заемщика (особенно, если допускаются расчеты наличными). 

Поэтому бремя доказывания перераспределяется — именно заемщик должен доказать, что он вернул заем. Для него — это положительный факт, который легко доказать, представив соответствующее платежное поручение или расписку (если заем действительно был возвращен).

Большинство процессуалистов сходятся во мнении, что отрицательные факты не доказываются. Это правило сформулировали еще древние римляне. 

ВС РФ также указывал на недопустимость доказывания отрицательного факта (п.10 «Обзора судебной практики ВС РФ N 1 (2016)»).

ФАС Восточно-Сибирского округа в Постановлении от 09.10.13 по делу N А19-21047/2012 указал: «В рассматриваемой ситуации суды возложили непропорциональное бремя на истца, заставив его представлять доказательства отрицательного факта (отсутствия отношений с ответчиком), при том, что доказательства наличия таких отношений совершенно без претерпевания какого-либо непосильного бремени или, тем более, ущемления своих прав, мог бы представить ответчик».

Проблема заключается в том, что данное правило не закреплено в законе. Кроме того, в некоторых случаях доказывание отрицательного факта бывает возможно. Соответственно иногда суды все-таки возлагают на сторону обязанность доказать то, чего не было.

Надо сказать, что сам законодатель порой предлагает доказывать отрицательные факты. Взять, к примеру, вышеупомянутую презумпцию из п.4 ст.61.10 Закона о банкротстве. Ведь в ней выгодоприобретателю по сути предлагается доказывать отрицательный факт — что он не является КДЛ.

Как правило закон не определяет какими именно доказательствами должны подтверждаться те или иные обстоятельства, что порождает споры.

Суды общей юрисдикции более лояльно подходят к допустимости доказательств.

Например, Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ признала, что аудиозапись телефонного разговора займодавца с заемщиком и его супругой является допустимым доказательством факта выдачи займа и того, что он пошел на общие нужды супругов (Определение СКГД ВС РФ от 06.12.16 N 35-КГ16-18).

Очень часто стороны указывают в соглашении сведения о фактах: оплата произведена полностью, товар передан, работы выполнены, задолженность отсутствует или наоборот составляет такую-то сумму и т.п. 

Возникает вопрос, должен ли суд считать соответствующий факт доказанным, если он не подтвержден иными доказательствами (платежными документами, актами приема-передачи и т.п.)?

Еще не так давно, прежде всего в арбитражных судах, можно было услышать: мало ли что вы написали в соглашении, вы докажите, что товары (деньги) действительно были переданы, работы действительно были выполнены. 

Такой подход безусловно оправдан в тех случаях, когда затрагиваются интересы третьих лиц (например, интересы кредиторов в банкротных спорах). Но насколько он обоснован, если спор касается только лиц, подписавших соответствующее соглашение? 

По нашим наблюдениям наметилась тенденция к признанию судами фактов, которые отражены в соглашении, но не подтверждаются иными доказательствами. В этом случае суды все чаще перераспределяют бремя доказывания и предлагают уже несогласной стороне доказать, что в действительности отраженные в соглашении факты не имели место быть (отрицательный факт). То есть, соглашение о фактах создает опровержимую презумпцию существования факта.

Например, Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ указывает, что факт платежа может подтверждаться не только платежными документами, но и указанием в договоре на то, что расчет полностью произведен до заключения договора или что подписание договора подтверждает факт передачи заемщику определенной суммы денег. В такой ситуации бремя доказывания того, что фактически деньги заемщику не передавались, лежит на самом заемщике (Определения СКГД ВС РФ от 17.07.18 N 46-КГ18-20 и от 29.01.19 N 4-КГ18-93).

По иному решается спор, если стороны в соглашении указали определенные факты, не соответствующие действительности, и предусмотрели прекращение обязательств.

В этом случае суды применяют п.3 ст.407 ГК, в соответствии с которой стороны своим соглашением вправе прекратить обязательство и определить последствия его прекращения.

Например, в Определении СКЭС ВС РФ от 25.10.2018 по делу N 310-ЭС17-15675 был рассмотрен следующий казус. Стороны подписали соглашение о расторжении договора, в котором согласовали следующее: 1) подрядчик выполнил работы на сумму 5,4 млн.руб.; 2) заказчик принял и оплатил данные работы на сумму 5,4 млн.руб.; 3) взаимные обязательства сторон по договору считаются прекращенными.

Как можно предположить, в действительности работы не были оплачены, поэтому подрядчик подал иск о взыскании с заказчика стоимости выполненных, но неоплаченных работ. Данный иск был удовлетворен. Но ВС РФ не согласился с постановлением нижестоящего суда и отменил его.

Он указал, что в силу п.3 ст.407 ГК стороны своим соглашением вправе прекратить обязательство и определить последствия его прекращения, если иное не установлено законом или не вытекает из существа обязательства. Что стороны и сделали в соглашении о расторжении договора.

Также ВС РФ отметил, что не имеется оснований для квалификации соглашения о расторжении договора как договора дарения, поскольку в силу п.2 ст.572 ГК РФ обязательным признаком дарения должно служить вытекающее из этого соглашения очевидное намерение передать результат работ в качестве дара, однако такого намерения из соглашения не усматривается.

В итоге ВС РФ пришел к ключевому выводу: “При таких обстоятельствах у заказчика отсутствует обязанность по доказыванию оплаты стоимости работ по договору в полном объеме, так как данный факт следует из названного соглашения”. 

Несколько иначе суды оценивают акты сверки, когда первичные документы (о передаче денег или товаров) отсутствуют или противоречат такому акту.

Суды справедливо отмечают, что акт сверки сам по себе в силу ст.153 ГК не является сделкой и не порождает прав и обязанностей для подписавших его сторон (в отличие от соглашения, при подписании акта сверки стороны не преследуют цель установить, изменить или прекратить гражданские права и обязанности; они лишь фиксируют факты, касающиеся взаимных расчетов). 

В соответствии с положениями ст.9 ФЗ «О бухгалтерском учете» акт сверки первичным учетным документом в отличие от акта сдачи-приемки работ не является, сам по себе не может подтверждать прекращение обязательства по оплате работ. Суд не вправе отказать подрядчику во взыскании задолженности с заказчика лишь на основании оценки одного доказательства — акта сверки взаимных расчетов сторон при наличии иных доказательств: уведомления заказчика о необходимости приемки работ, направления акта формы КС-2 и отсутствии мотивированного отказа заказчика от его подписания (Определение СКЭС ВС РФ от 24.09.2019 N 305-ЭС19-9109).

Акт сверки является допустимым доказательством наличия (но не возникновения) долга, просто суды должны оценивать его наряду с иными доказательствами в совокупности. 

Стандарты доказывания

Выше мы говорили о распределении бремени доказывания. Но как понять, что сторона исполнила это бремя, что представленных ею доказательств достаточно для суда?

В законе сказано, что суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению и никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы. 

Вместе с тем, для разных категорий дел и сторон ВС РФ задает судам некие ориентиры оценки доказательств через так называемые “стандарты доказывания” (здесь будьте помягче, а здесь построже). Данный институт ВС РФ стал использовать относительно недавно, где-то с 2014 года, позаимствовав его из англосаксонского права.

Например, в Англии используются два стандарта доказывания: по гражданским делам — «баланс вероятностей» (спорный факт считается доказанным, если судья придет к выводу, что он скорее был, чем не был); по уголовным делам — «вне разумных сомнений» (спорный факт считается доказанным, если судья придет к выводу, что он без сомнения был, иное чрезвычайно маловероятно). В США по некоторым гражданским делам используется еще некий промежуточный стандарт — «ясные и убедительные доказательства».

ВС РФ в своих постановлениях указывает на применение таких стандартов доказывания как “пониженный”, “повышенный” и “высокий” (или “строгий”). Также ВС РФ упоминает такой стандарт доказывания как «баланс вероятностей», который, как нам представляется, следует считать базовым по гражданским делам и исходной точкой отсчета для определения иных стандартов.

Итого мы имеем следующую градацию стандартов доказывания по гражданским спорам:

1. Обычный стандарт доказывания — «баланс вероятностей». Спорный факт считается доказанным, если судья придет к выводу, что он скорее был, чем не был. Абсолютной убежденности в истинности факта от суда не требуется. Этот стандарт используется “по умолчанию” во всех гражданских спорах.

ВС РФ впервые использовал термин «баланс вероятностей» только в 2019 году. Так, в Определении СКЭС ВС РФ от 30.09.2019 N 305-ЭС16-18600(5-8) указано, что данный стандарт доказывания применяется по спорам о признании недействительными сделок по специальным основаниям законодательства о банкротстве.

2. Пониженный стандарт доказывания — достаточно представить минимальные доказательства prima facie (“на первый взгляд”), которые зародят у суда сомнения в существовании спорного факта. В ответ другая сторона, обладающая необходимыми доказательствами, должна опровергнуть эти сомнения.

Например, ВС РФ говорит о необходимости использования данного стандарта применительно к кредитору, который оспаривает требование другого кредитора, предположительно “фиктивного”, пытающегося в деле о банкротстве включиться в реестр требований кредиторов должника (далее — РТК). Причем такой спор может рассматриваться и вне рамок дела о банкротстве.

Как правило, в данном случае конкурирующему кредитору достаточно заявить такие доводы или указать на такие прямые или косвенные доказательства, которые подтверждали бы малую вероятность развития событий таким образом, на котором настаивает истец, либо которые с разумной степенью достоверности позволили бы суду усомниться в доказательствах, представленных должником и «дружественным» кредитором. Бремя опровержения этих сомнений лежит на последних “ (Определение СКЭС ВС РФ от 29.10.18 N 308-ЭС18-9470).

«Возможность конкурсных кредиторов в деле о банкротстве доказать необоснованность требования другого кредитора, подтвержденного решением третейского суда, обычно объективным образом ограничена, поэтому предъявление к ним высокого стандарта доказывания привело бы к неравенству таких кредиторов. При рассмотрении подобных споров конкурсному кредитору достаточно представить суду доказательства prima facie (“на первый взгляд”), подтвердив существенность сомнений в наличии долга. При этом другой стороне, настаивающей на наличии долга, присужденного третейским судом, не должно составлять затруднений опровергнуть указанные сомнения, поскольку именно она должна обладать всеми доказательствами своих правоотношений с несостоятельным должником» (Определение ВС РФ от 17.10.17 N 310-ЭС17-8992).

Пониженный стандарт доказывания применяется и при заявлении о принятии мер обеспечения иска (Определение СКЭС ВС РФ от 27.12.2018 № 305-ЭС17-4004(2)).

3. Повышенный стандарт доказывания — «ясные и убедительные доказательства» в терминологии США (нечто среднее между обычным и высоким стандартами).

Поскольку в делах о банкротстве нередко используются фиктивные долги, ВС РФ указал на необходимость применения данного стандарта применительно к “обычным” кредиторам, которые заявляют требования о включении в РТК, а также при вынесении судами решений о взыскании долга, которые затем могут использоваться в банкротных делах для включения в РТК.

Суду необходимо руководствоваться повышенным стандартом доказывания, то есть провести более тщательную проверку обоснованности требований по сравнению с обычным общеисковым гражданским процессом. В таком случае основанием к удовлетворению иска являлось бы представление истцом доказательств, ясно и убедительно подтверждающих наличие и размер задолженности перед ним и опровергающих разумные возражения кредитора, обжалующего судебный акт” (Определение СКЭС ВС РФ от 29.10.18 N 308-ЭС18-9470).

Пленум ВАС РФ в п.26 Постановления от 22.06.12 N 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве» указал: “При оценке достоверности факта наличия требования, основанного на передаче должнику наличных денежных средств, подтверждаемого только его распиской или квитанцией к приходному кассовому ордеру, суду надлежит учитывать среди прочего следующие обстоятельства: позволяло ли финансовое положение кредитора (с учетом его доходов) предоставить должнику соответствующие денежные средства, имеются ли в деле удовлетворительные сведения о том, как полученные средства были истрачены должником, отражалось ли получение этих средств в бухгалтерском и налоговом учете и отчетности и т.д. Также в таких случаях при наличии сомнений во времени изготовления документов суд может назначить соответствующую экспертизу, в том числе по своей инициативе”.

Данный стандарт доказывания “ясные и убедительные доказательства” также применяется при взыскании в порядке ст. 53.1 ГК убытков с лиц, имеющих фактическую возможность определять действия юр.лица (Определение СКЭС ВС РФ от 30.09.19 N 305-ЭС16-18600(5-8)).

Очевидно, что этот же стандарт доказывания должен применяться и в делах о банкротстве при привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности, поскольку данные иски имеют общую деликтную природу.

4. Высокий стандарт доказывания — «вне разумных сомнений». Спорный факт считается доказанным, если судья придет к выводу, что он без сомнения был, иное чрезвычайно маловероятно.

Этот стандарт применяется при включении аффилированных лиц должника в РТК и оспаривании их требований вне рамок дела о банкротстве (для включения аффилированного лица в РТК необходимо не только подтвердить реальность долга, но и отсутствие у него корпоративной природы).

Так, в Определении СКЭС ВС РФ от 21.02.19 N 308-ЭС18-16740 указано: “Если стороны настоящего дела действительно являются аффилированными, именно истец должен исключить разумные сомнения в реальности долга, поскольку общность экономических интересов, в том числе повышает вероятность представления кредитором внешне безупречных доказательств исполнения по существу фиктивной сделки с противоправной целью последующего распределения конкурсной массы в пользу «дружественного» кредитора и уменьшения в интересах должника и его аффилированных лиц количества голосов, приходящихся на долю кредиторов независимых”.

Понятно, что вся эта градация стандартов доказывания достаточна условна, никакой точной границы между ними нет. Но тем не менее внедрение данных институтов в нашу правовую систему можно только приветствовать, поскольку они позволяют снизить правовую неопределенность при разрешении споров.

Применение в разных судебных делах разных стандартов доказывания может приводить к забавным историям. Например, таким, какая приключилась с американским актером О. Джей Симпсоном. В 1995 году уголовный суд признал его невиновным в убийстве своей жены и ее любовника. После чего гражданский суд фактически признал Симпсона виновным в убийстве и обязал его возместить причиненный вред в размере 33,5 млн. долларов.

Такое стало возможным из-за применения судами разных стандартов доказывания. Уголовный суд рассуждал примерно так: собранные доказательства не позволяют утверждать, что без сомнений именно Симпсон убил свою жену и ее любовника. Гражданский же суд рассуждал по-другому: собранные доказательства свидетельствуют о том, что скорее всего именно Симпсон убил, а не кто-либо иной.

Некоторые актуальные проблемы российского процесса при представлении и истребовании доказательств

На наш взгляд главная проблема российского процесса — это повсеместная ложь. Врут и представляют сфабрикованные документы все — стороны, третьи лица, свидетели, адвокаты. 

Такое положение дел сложилось из-за отсутствия реального наказания за ложь в суде. Даже если суд “поймает” Вас на лжи, то скорее всего просто не будет учитывать при вынесении решения Ваши показания или представленные Вами сфабрикованные документы.

В большинстве развитых странах не так. В США, например, действует целая система досудебного раскрытия доказательств. Ложь в суде или просто умалчивание о каких-либо фактах, имеющих отношение к делу, — это серьезное уголовное преступление против правосудия, за которое можно получить большой денежный штраф или даже тюремное заключение. Это касается любых лиц, в том числе и адвокатов. 

В результате мы имеем следующую картину: “у них” спор преимущественно идет о праве (какие правовые нормы надо применять и т.п), а у нас — о фактах (было это или не было).

Другая проблема касается того, что арбитражные суды (в отличие от судов общей юрисдикции) крайне неохотно вызывают свидетелей для дачи показаний. А без них бывает очень трудно доказать некоторые факты или фальсификацию документа. 

В американском процессе наоборот, показания свидетелей считаются важнейшим доказательством. А для установления истины используется перекрестный допрос, в ходе которого опытный адвокат выведет допрашиваемого “на чистую воду”.

Во многих зарубежных правопорядках стороны фактически приравниваются к свидетелям. Так, ответчик под страхом санкций обязан говорить только правду и представлять истребованные у него доказательства.

У нас же сложилась парадоксальная ситуация. Ответчик не является свидетелем, а значит к нему нельзя применять ответственность за дачу ложных показаний (которая и так практически не работает). Более того, суд не может истребовать у ответчика доказательства, а может лишь “предложить их представить”.

Последнее — это результат неверного, ограничительного толкования закона. Ни в ст.66 АПК, ни в ст.57 ГПК не говорится, что истребовать доказательства можно только у лиц, не участвующих в деле. 

В п.61 Постановления Пленума ВС РФ от 23.04.19 N 10 «О применении части четвертой ГК РФ» сказано, что в случае невозможности представления доказательств истец вправе ходатайствовать об истребовании таких доказательств в том числе и у ответчика (то, что это разъяснение дано при толковании части четвертой ГК РФ для процессуальных прав значения не имеет).

И тем не менее нижестоящие суды в большинстве своем продолжают считать, что у ответчика нельзя истребовать доказательства.

Сложно объяснить почему законодатель не включил в ГПК такую же норму, которая содержится в п.3.1 ст.70 АПК (обстоятельство считается доказанным, если другая сторона его не оспорила). Она явно необходима для гражданского процесса. 

Является проблемой и то, что суды (особенно арбитражные) по “обычным” гражданским спорам имеют склонность завышать стандарт доказывания, делая его выше «баланса вероятностей». Истец, не имея прямого доказательства, может представить множество косвенных доказательств, явно свидетельствующих о том, что доказываемое обстоятельство имело место быть. Но суд посчитает, что этого недостаточно и откажет в иске. В такой ситуации ответчик, вообще не предоставлявший никаких доказательств, априори ставится в более выигрышное положение. 

Особенно это проявляется в делах о взыскании убытков, по которым суды повсеместно и необоснованно применяют высокий стандарт доказывания, в результате чего убытки у нас практически не взыскиваются.

Видимо осознав эту проблему законодатель в 2015 году внес изменения в ст.393 ГК, указав, что размер убытков должен быть установлен с разумной степенью достоверности, суд не может отказать в удовлетворении требования кредитора о возмещении убытков, только на том основании, что размер убытков не может быть установлен с разумной степенью достоверности.

ВС РФ также неоднократно пытался снизить стандарт доказывания убытков. Он даже расширительно истолковал закон, распространив принцип “разумной степени достоверности” и на доказывание причинной связи (п.5 Постановления Пленума ВС РФ от 24.03.16 N 7 «О применении судами некоторых положений ГК РФ об ответственности за нарушение обязательств»).

И тем не менее, суды по инерции продолжают использовать высокий стандарт доказывания при взыскании убытков.

Обратный звонок


    Принять политику конфиденциальности

    +
    Бесплатная консультация
    +
    Поиск
    + Закрыть